среда, 14 марта 2012
Раздумал отдавать свой старый фотоаппарат. Он мне ещё послужит. Такая техника на дороге не валяется.
среда, 15 февраля 2012
Все помнят искромётную кинокомедию "Иван Васильевич меняет профессию" и режиссёра Якина, шиковавшего на открытом ЗиСе. Но оказывается, что у этого комического персонажа был вполне конкретный прообраз.
На открытом ЗиС-110Б (служебной машине Мосфильма) едет кинорежиссёр К.С. Янкин.
На открытом ЗиС-110Б (служебной машине Мосфильма) едет кинорежиссёр К.С. Янкин.
суббота, 21 января 2012
Мне при просмотре "Унесённых призраками", когда Тихиро едет в поезде на закате, а на остановках входят и выходят тени, вот что вспомнилось.
Однако странным в Токио кажется не только мусор, кружащийся на Гиндзе. Иногда с удивительными вещами, противоречащими здравому смыслу, можно столкнуться в ночном трамвае. К чему, например, красный и синий трамваи, едущие по безлюдным улицам, останавливаются на остановках, где нет ни души? Если вы не верите мне, как и в случае с бумажным мусором, возьмите и проверьте, хоть сегодня ночью. Особенно часто это случается на линиях Досака и Сугамо, хотя трамваи там совершенно такие же, как и везде. Да вот взять хотя бы недавний случай. Дней пять назад ночью красный трамвай, на котором я ехал, остановился как раз у Дангосакаситэ на линии Досака, хотя на остановке не было ни одного человека. Причём кондуктор, дёргая за верёвку звонка, наполовину высунулся из вагона и, как обычно, крикнул: "Есть кто-нибудь на посадку?" Я сидел неподалёку от него и сразу же выглянул в окно. И что же? Ни у столба на остановке, ни на широкой улице, где все двери домов были закрыты, не оказалось ни души. Лишь луна тускло светила сквозь лёгкую дымку. "Странно!" - подумал я, кондуктор дёрнул за верёвку, и трамвай поехал. Однако я продолжал глядеть в окно, и, по мере того как мы отъезжали, мне стало казаться, что в лунном свете маячат, всё уменьшаясь, человеческие тени. Возможно, это игра моего больного воображния, но зачем же тогда кондуктор красного трамвая, мчавшегося вперёд, остановил его там, где не было людей? И притом такое случалось не только со мной, но и с несколькими моими приятелями. Так что вряд ли можно сказать, что кондуктор в тот раз просто спросонья остановил трамвай. Один из знакомых рассказывал мне, что однажды он одёрнул кондуктора: "Не видишь, что ли? Никого нет!" Кондуктор же изумлённо возразил: "А я думал, там полно народу"
(Рюноскэ Акутагава, "Ведьма")
На токийский поезд я сел в шесть часов вечера. В силу удивительного стечения обстоятельств (а может, для этой местности то было обыденное явление) мой вагон второго класса был пуст, как церковь после службы; лишь в самом конце вагона сидел один-единственный пассажир. Паровоз запыхтел и с лязганьем потащил состав вдоль унылого моря но песчаному берегу, минуя обрывистые утесы. Через плотную дымку, окутавшую похожее на трясину море, смутно просвечивал густо-кровавый закат. И над этим мрачным покоем безмолвно скользил большой белый парус. День был душный, ни малейшего дуновения ветерка; даже легкие сквозняки, врывавшиеся в открытые окна вагона, не приносили прохлады. За окном тянулось безбрежное серое море; в глазах мелькали полоски коротких туннелей да проносились мимо столбы снегозащитных заграждений.
Когда поезд промчался над кручей Оясирадзу, спустились сумерки. Сидевший в дальнем конце тускло освещенного вагона пассажир вдруг поднялся и начал бережно заворачивать в кусок черного атласа прислоненный к окну довольно большой плоский предмет. Отчего-то я почувствовал под ложечкой неприятный холодок.
Несомненно, это была картина, но до сих пор она стояла лицом к стеклу с какой-то определенной, хотя и совершенно непонятной мне целью. На короткий миг мне удалось увидеть ее — и меня ослепили вызывающе яркие, необычайно живые краски.
Я украдкой взглянул на обладателя странной картины и поразился еще сильнее: попутчик мой выглядел куда более странно. Он был облачен в старомодную, чрезвычайно тесную черную пиджачную пару — такой фасон можно встретить разве только на старых выцветших фотографиях наших отцов, — но костюм идеально сидел на длинной сутулой фигуре незнакомца. Лицо его было бледным, изможденным, лишь глаза сверкали каким-то диковатым блеском, тем не менее он казался человеком вполне достойным и даже незаурядным. Разделенные аккуратным пробором волосы поблескивали черным маслянистым глянцем, и на вид я дал ему лет сорок, однако, вглядевшись попристальней в покрытое мелкой сеткой морщин лицо, тут же накинул еще десятка два. Несоответствие глянцевито-черных волос и бесчисленных тонких морщин неприятно поразило меня.
Завернув картину, он вдруг обернулся ко мне. Я не успел отвести глаза, и наши взгляды встретились. Он как-то криво и несколько смущенно улыбнулся. Я машинально поклонился в ответ.
Поезд пролетел мимо нескольких полустанков, а мы, каждый в своем углу, все поглядывали друг на друга и всякий раз с неловким чувством отводили глаза. За окном чернела ночь. Я приник к стеклу, но не смог разглядеть ни единого огонька — только далеко в море мерцали фонарики одиноких рыбачьих суденышек. И в этой безбрежной ночи мчался вперед, громыхая на стыках колесами, наш полутемный длинный вагон — единственный островок жизни в океане тьмы. Казалось, во всем белом свете остались лишь мы — я и мой странный попутчик. Ни один пассажир не подсел к нам, и, что особенно удивительно, ни разу не прошел кондуктор или мальчишка-разносчик. В голову мне полезли всякие страшные мысли: а что, если мой попутчик — это злой чужеземный волшебник? Известно, что ужас, если ничто не отвлекает внимания, все растет и растет и наконец завладевает всем твоим существом. Измученный этим томительным чувством, я резко поднялся и решительным шагом направился в дальний конец вагона, где сидел незнакомец. Казалось, страх магнитом притягивает меня к нему. Я уселся напротив и впился глазами в его бледное, изборожденное морщинами лицо, испытывая странное ощущение нереальности происходящего. От волнения у меня даже перехватило дыхание. Незнакомец следил за каждым моим движением, а когда я уселся, сверля его взглядом, он, точно и ждал того, показал на завернутый в черный атлас предмет.
(Эдогава Рампо, "Путешественник с картиной")
Однако странным в Токио кажется не только мусор, кружащийся на Гиндзе. Иногда с удивительными вещами, противоречащими здравому смыслу, можно столкнуться в ночном трамвае. К чему, например, красный и синий трамваи, едущие по безлюдным улицам, останавливаются на остановках, где нет ни души? Если вы не верите мне, как и в случае с бумажным мусором, возьмите и проверьте, хоть сегодня ночью. Особенно часто это случается на линиях Досака и Сугамо, хотя трамваи там совершенно такие же, как и везде. Да вот взять хотя бы недавний случай. Дней пять назад ночью красный трамвай, на котором я ехал, остановился как раз у Дангосакаситэ на линии Досака, хотя на остановке не было ни одного человека. Причём кондуктор, дёргая за верёвку звонка, наполовину высунулся из вагона и, как обычно, крикнул: "Есть кто-нибудь на посадку?" Я сидел неподалёку от него и сразу же выглянул в окно. И что же? Ни у столба на остановке, ни на широкой улице, где все двери домов были закрыты, не оказалось ни души. Лишь луна тускло светила сквозь лёгкую дымку. "Странно!" - подумал я, кондуктор дёрнул за верёвку, и трамвай поехал. Однако я продолжал глядеть в окно, и, по мере того как мы отъезжали, мне стало казаться, что в лунном свете маячат, всё уменьшаясь, человеческие тени. Возможно, это игра моего больного воображния, но зачем же тогда кондуктор красного трамвая, мчавшегося вперёд, остановил его там, где не было людей? И притом такое случалось не только со мной, но и с несколькими моими приятелями. Так что вряд ли можно сказать, что кондуктор в тот раз просто спросонья остановил трамвай. Один из знакомых рассказывал мне, что однажды он одёрнул кондуктора: "Не видишь, что ли? Никого нет!" Кондуктор же изумлённо возразил: "А я думал, там полно народу"
(Рюноскэ Акутагава, "Ведьма")
На токийский поезд я сел в шесть часов вечера. В силу удивительного стечения обстоятельств (а может, для этой местности то было обыденное явление) мой вагон второго класса был пуст, как церковь после службы; лишь в самом конце вагона сидел один-единственный пассажир. Паровоз запыхтел и с лязганьем потащил состав вдоль унылого моря но песчаному берегу, минуя обрывистые утесы. Через плотную дымку, окутавшую похожее на трясину море, смутно просвечивал густо-кровавый закат. И над этим мрачным покоем безмолвно скользил большой белый парус. День был душный, ни малейшего дуновения ветерка; даже легкие сквозняки, врывавшиеся в открытые окна вагона, не приносили прохлады. За окном тянулось безбрежное серое море; в глазах мелькали полоски коротких туннелей да проносились мимо столбы снегозащитных заграждений.
Когда поезд промчался над кручей Оясирадзу, спустились сумерки. Сидевший в дальнем конце тускло освещенного вагона пассажир вдруг поднялся и начал бережно заворачивать в кусок черного атласа прислоненный к окну довольно большой плоский предмет. Отчего-то я почувствовал под ложечкой неприятный холодок.
Несомненно, это была картина, но до сих пор она стояла лицом к стеклу с какой-то определенной, хотя и совершенно непонятной мне целью. На короткий миг мне удалось увидеть ее — и меня ослепили вызывающе яркие, необычайно живые краски.
Я украдкой взглянул на обладателя странной картины и поразился еще сильнее: попутчик мой выглядел куда более странно. Он был облачен в старомодную, чрезвычайно тесную черную пиджачную пару — такой фасон можно встретить разве только на старых выцветших фотографиях наших отцов, — но костюм идеально сидел на длинной сутулой фигуре незнакомца. Лицо его было бледным, изможденным, лишь глаза сверкали каким-то диковатым блеском, тем не менее он казался человеком вполне достойным и даже незаурядным. Разделенные аккуратным пробором волосы поблескивали черным маслянистым глянцем, и на вид я дал ему лет сорок, однако, вглядевшись попристальней в покрытое мелкой сеткой морщин лицо, тут же накинул еще десятка два. Несоответствие глянцевито-черных волос и бесчисленных тонких морщин неприятно поразило меня.
Завернув картину, он вдруг обернулся ко мне. Я не успел отвести глаза, и наши взгляды встретились. Он как-то криво и несколько смущенно улыбнулся. Я машинально поклонился в ответ.
Поезд пролетел мимо нескольких полустанков, а мы, каждый в своем углу, все поглядывали друг на друга и всякий раз с неловким чувством отводили глаза. За окном чернела ночь. Я приник к стеклу, но не смог разглядеть ни единого огонька — только далеко в море мерцали фонарики одиноких рыбачьих суденышек. И в этой безбрежной ночи мчался вперед, громыхая на стыках колесами, наш полутемный длинный вагон — единственный островок жизни в океане тьмы. Казалось, во всем белом свете остались лишь мы — я и мой странный попутчик. Ни один пассажир не подсел к нам, и, что особенно удивительно, ни разу не прошел кондуктор или мальчишка-разносчик. В голову мне полезли всякие страшные мысли: а что, если мой попутчик — это злой чужеземный волшебник? Известно, что ужас, если ничто не отвлекает внимания, все растет и растет и наконец завладевает всем твоим существом. Измученный этим томительным чувством, я резко поднялся и решительным шагом направился в дальний конец вагона, где сидел незнакомец. Казалось, страх магнитом притягивает меня к нему. Я уселся напротив и впился глазами в его бледное, изборожденное морщинами лицо, испытывая странное ощущение нереальности происходящего. От волнения у меня даже перехватило дыхание. Незнакомец следил за каждым моим движением, а когда я уселся, сверля его взглядом, он, точно и ждал того, показал на завернутый в черный атлас предмет.
(Эдогава Рампо, "Путешественник с картиной")
пятница, 20 января 2012
Разразившийся в 1956 году Суэцкий кризис подтолкнул руководство крупнейшей английской автомобильной компании Бритиш Моторс к созданию модели, которая имела бы минимальный расход топлива и при этом была полноценным легковым авто, а не ущербной мотоколяской. Работы по этому проекту возглавил инженер Алек Иссигонис. Он рассчитывал лишь обеспечить английских рабочих доступным практичным транспортным средством, но его творение в итоге стало не просто дешёвой малолитражкой, а лицом британского автомобилестроения, фетишем для многочисленных фанатов.
читать дальше
Чем не ваншип?
читать дальше
Чем не ваншип?
воскресенье, 25 декабря 2011
Со времён Петра Великого в России привыкли встречать Новый Год в середине зимы. Символом этого праздника служит большая ель, украшенная специальными новогодними игрушками. Новый Год и сейчас ассоциируется у детей с угощением, подарками и весельем. За несколько недель до праздника витрины магазинов уже украшены разноцветными гирляндами и мишурой, повсюду висят афиши, сообщающие о проведении разнообразных увлекательных праздничных мероприятий - специальных новогодних кинопоказов и театральных представлений, утреников, катаний на коньках и на санках, соревнований по метанию снежков и просто весёлых гуляний.
читать дальше
читать дальше
воскресенье, 11 декабря 2011
четверг, 01 декабря 2011
С этого события начался и один из любимых миллионами романов, в центре которого оказывается простой житель Праги Йозеф Швейк, и один из самых тяжёлых, поистине переломных периодов в мировой истории.
читать дальше
читать дальше
Аниме у нас многие воспринимают как абсолютно чуждое нашей культуре и менталитету явление, а японцев почитают за неких марсианских лягушек, живущих какой-то нелепой жизнью, совершенно непохожей на нашу. Японцам тем временем ничто человеческое не чуждо, и в свою очередь к культурам других народов они неизменно относятся с подлинным уважением и искренним интересом.
читать дальше
читать дальше
вторник, 01 ноября 2011
суббота, 24 сентября 2011
Известно ли вам имя Раймонда Лоуи? Ещё в 1-ю Мировую он отличился в звании капитана французской артиллерии, получил орден, но заслуженной воинской славы не хватило для устройства мирной жизни, и в начале 20-х годов он решил податься за счастьем на другой берег Атлантики. Поскольку ещё во Франции он окончил художественную школу, то зарабатывал прежде всего рисованием – создавал рекламные плакаты и макеты, оформлял экспозиции и витрины. В 20-е годы были в моде сделанные на заказ авто – и он начал предлагать автомобильным фабрикантам свои эскизы. В период до Великой Депрессии он находил немало заказчиков и среди производителей, не предлагавших модели высшего класса, таких, как Хадсон и Хапмобиль.
читать дальше.
читать дальше.
среда, 10 августа 2011
Хотите - верьте, хотите - не верьте,
Но только вчера мне прислали в конверте
Жирафа, весьма симпатичного с виду,
Большую египетскую пирамиду,
Целое стадо гиппопотамов
И всем известный вулкан Фудзияма.
Кроме того, я достал из конверта
Четыре корвета различного цвета,
Четыре корвета различного цвета
И королеву Елизавету.
И любопытно, что королева
Не проявляла ни капельки гнева -
Представьте, нисколько она не ругалась,
Что в этой компании вдруг оказалась!
Вы получали такие подарки?
Значит, и вы собираете марки.
/Э. Успенский/
Но только вчера мне прислали в конверте
Жирафа, весьма симпатичного с виду,
Большую египетскую пирамиду,
Целое стадо гиппопотамов
И всем известный вулкан Фудзияма.
Кроме того, я достал из конверта
Четыре корвета различного цвета,
Четыре корвета различного цвета
И королеву Елизавету.
И любопытно, что королева
Не проявляла ни капельки гнева -
Представьте, нисколько она не ругалась,
Что в этой компании вдруг оказалась!
Вы получали такие подарки?
Значит, и вы собираете марки.
/Э. Успенский/
воскресенье, 17 июля 2011
среда, 29 июня 2011
воскресенье, 26 июня 2011
